Юмористический рассказ:
“Рождественский майонез”
Татьяна Слуцкая
До Нового года оставались считанные часы, а я рухнула на скамейку, чтобы порыдать в свое удовольствие...
Сижу, размазываю слезы вместо того, чтобы впорхнуть в метро, проехать 33 остановки стоя, перебежать на другой радиус, с другого радиуса — на троллейбус, а где-нибудь по пути достать четыре баночки майонеза.
Расселась, когда все организованные женщины, давно перепрятав спиртное с балкона под ванну и объяснив мужу разницу между родным очагом и «забегаловкой», спокойно стоят перед выбором: краска для волос или паркета, что раньше?.. Все, кроме меня! А я — без сил, без маникюра и, главное, без майонеза сижу себе на скамейке и тихо рыдаю...
Слезы катились, смывая остатки французской пудры. Это были те капли, которые уже не умещались внутри.
Ах, сегодня все шиворот-навыворот!
Елку удалось купить в последний момент. Правда, она напоминала голый бильярдный кий, кое-где обросший колючками. Все встречные оглядывались на это чудо природы. Или на мою авоську, истекающую майонезными каплями? А все из-за одного скользкого шага — бряк! — и в сумке получилась яичница, приправленная осколками. А какой салат без майонеза, гори все ясным огнем?!
И в тот же миг вспомнилось, что пачка бенгальских огней осталась встречать Новый год там, на работе, забытая в верхнем ящике стола справа. Слезы потекли сильнее...
И вдруг...
— Что за прелесть! — раздался рядом красивый голос.
Он принадлежал пожилой даме, которая с одобрением глядела на мою елку — это общипанное пугало.
— Издеваетесь? — обиделась я и хлюпнула носом.
— Ничего подобного, — возразила дама, поправляя шляпку с помпончиком. — Вот сейчас придет Дед Мороз, и уверена, ваша милая елочка ему тоже понравится...
Я пристально взглянула на ее безумный помпончик:
— Ну правильно... Сейчас придет Дед Мороз, а вы, конечно, Снегурочка?
— Вы напрасно иронизируете, — улыбнулась пожилая дама. — Просто я так величаю своего мужа, который должен вот-вот подойти.
А снег все падал — густой, мокрый, противный. Дети неподалеку лепили из этого снега фигуру, отдаленно напоминающую Бабу Ягу в ступе.
Подумав об Яге, я тут же вспомнила о свекрови, которая сделает трагические глаза и скажет: «Странно! Неужели салат нельзя было заправить чем-то более удобоваримым?!»
Стоит ли объяснять, что я поскользнулась, упала, что, в конце концов, не могу я в рваном чулке и с этой колючей уродиной под мышкой снова толкаться по очередям? О-о-о!
И тут я снова зарыдала.
— А хотите узнать, почему мы зовем его Дедом Морозом? — Пожилая дама протягивала мне носовой платок. — «Дед Мороз, Дед Мороз», хотя не такой он уж и дед... Когда мы познакомились, ему едва стукнуло... совсем еще мальчик. Как давно это было! В самый трудный военный год... — Она вздохнула и прикрыла глаза ладонью. — Помню, мы стояли за картофелем. Толпа замерзших, измученных женщин, а я — в самом хвосте этой безнадежной очереди, длиною в жизнь. Представляете?
Я ничего подобного не могла себе и представить, но все равно кивнула, напрочь забыв про свой майонез.
— Тогда был тоже канун Нового года, — продолжала дама. — И если бы на том горьком новогоднем столе не оказалось хоть нескольких картофелин, хоть по одной, хоть младшим сестренкам... вы понимаете?
— Ага, — шепнула я, едва разлепив губы. — Ну, дальше?
— И тут подошел он... — Пожилая дама вдруг улыбнулась и странно помолодела.
— Подошел, опираясь на свои костыли, в длинной шинели, представляете? И все зашумели: «Пропустите младшего лейтенанта!», а он долго отнекивался, потом все-таки шагнул вперед... И мы молча смотрели, как ему насыпают эту картошку и как он распихивает по карманам мороженые клубни. А потом кто-то крикнул, чтобы задние не стояли, потому что осталось всего на пять человек... Я шла и плакала, слезы тут же замерзали, это отвратительное ощущение, вы себе не представляете...
— А дальше? Что было дальше?!
— Произошло чудо!
Но про чудо пожилая дама рассказать не успела. Она вдруг смолкла. Она вся засветилась навстречу громадному человеку, который, чуть хромая, приближался к нашей скамейке.
— Вот это и есть — мой Дед Мороз! — услышала я. Он был в полушубке и бороде, все как полагается.
Такой же улыбчивый и краснолицый. Только без мешка за спиной. Но зато с огромной хозяйственной сумкой.
— Разрешите представиться, — сказал он, поклонившись, — фамилия — Рождественский, зовут — Виктор Иваныч... Мы, кажется, слегка прослезились? В чем дело, позвольте узнать?
— Я рассказывала, как ты подарил мне тогда свою картошку, — зарделась пожилая дама. — И как мы замечательно встретили Новый год, хотя у нас ничего не было. Ничего, кроме пюре из сладкой мороженой картошки... Ни елки, ни майонеза...
Я вздрогнула:
— Откуда вы зна...?
— Я все знаю, — перебила дама. — А Дед Мороз обо всем позаботился, правда?
И тут Дед Мороз, ни слова не говоря, распахнул свою громадную сумку, где среди свертков и сверточков, вперемешку с зеленым луком и красными яблоками, светились баночки майонеза. А сверху лежал один-единственный парниковый огурец с бледно-желтым цветком на конце.
— Что же вы медлите? — сказал Дед Мороз басом. — Все равно нам этого слишком много. Хотя обычно Новый год мы отмечаем шикарно... — И он нежно взглянул на свою пожилую даму.
Та улыбнулась застенчиво:
— Да-да, ведь для нас это двойной праздник!
...А снег все падал и падал, — пушистый, легкий, волшебный. Дети продолжали лепить свою Бабу Ягу, но теперь она показалась мне даже хорошенькой. Я неслась по бульвару быстрее ветра, нисколько не боясь поскользнуться, неслась под аккомпанемент тарантеллы, которую выстукивали майонезные баночки у меня в сумке.
Но откуда? Как они узнали?! Прямо какая-то мистика!
— Тетенька! — догнал меня детский голос. — Тетенька, у тебя шуба в какой-то яичнице...
Ах вот оно что! Конечно, при чем тут мистика? В наши-то дни. И тем не менее! Мне до сих пор совершенно не ясно, каким чудом попал мне в карман тот единственный огурец, увенчанный бледно-желтым цветком?!
